Философия XX века стала уделять все большее внимание целостности, спонтанности человеческого духовного опыта, специфике и немалому значению его нерациональных элементов. Были изменены акценты в понимании сравнительного значения рационального и нерационального в духовном опыте, психике человека. При этом первые шаги «в сторону» от классики, сделанные еще в XIX веке, были стимулированы некоторыми идеями самой классической мысли.
Так, классическая немецкая философия, прославляя разум, вслед за Кантом отстаивала примат практического разума (исследовавшего проблемы нравственности, права, человека и его сущности) перед разумом теоретическим (занятым гносеологическими, логико-методологическими вопросами). От этой важной отправной точки можно было двигаться разными путями. К. Маркс вслед за немецкой классикой придал большое значение теоретическому и практическому разуму как философскому осмыслению социально-нравственных и логико-гносеологических проблем, поддержал идею о примате практического. В то же время он считал принципиально важным для философии исследовать практику не только в ее познавательно-разумных аспектах, но в качестве единой и многосторонней преобразующей деятельности человека и человечества. Тем самым философия улавливала новые тенденции и отвечала на настоятельные запросы истории. Ибо жизнь, поведение, деятельность человека, целостность которых не исчерпывается ни познанием, ни одними рациональными формами духа, властно «врывались» в философию, требуя осмысления.
Другим путем пошли те представители немарксистской философии XIX и XX веков, которые отказались от примата познавательно-рациональных процессов и форм, но перенесли акцент не на противоречивую целостность социально-исторической практики, жизни индивидов, их познания и действия, а на какой-нибудь из нерациональных элементов психики, будь это воля, инстинкт, бессознательное и т. д. Резко и порой оправданно критикуя классический рационализм за такие «фикции», как «божественный разум», «абсолютный дух» и другие идеалистические абсолюты, эти философы на место разума водрузили иные, уже нерациональные «абсолюты».
Возьмем в качестве примера «философию жизни». Одним из ее идейных истоков было учение немецкого философа А. Шопенгауэра (1788 — 1860). Еще в 1818 году он написал книгу «Мир как воля и представление», но особенно популярной она стала на рубеже XIX — XX столетий. Отталкиваясь от кантовской идеи о примате практического разума, важнейшим компонентом которого была свободная, «автономная» воля, А. Шопенгауэр затем стал отстаивать примат воли по отношению к разуму, то есть начал двигаться скорее в антикантовском, антиклассическом направлении. На этом пути он развил немало интересных и здравых идей относительно специфики волютивных (связанных с волей) и эмотивных (связанных с эмоциями) сторон человеческого духа, их роли в жизни людей. Например, он критиковал классический рационализм за противоречащее реальной жизни превращение воли в простой придаток разума. На деле же, рассуждал А. Шопенгауэр, воля, то есть мотивы, желания человека, побуждения к действию и сами процессы совершения его специфичны, относительно самостоятельны и в значительной степени определяют направленность, результаты разумного познания.
«Разум», как его понимала классическая философия, А. Шопенгауэр объявлял фикцией и резко критиковал традиционный рационализм. На место разума и должна быть, по Шопенгауэру, поставлена воля. Но чтобы воля могла «померяться силами» с «всемогущим» разумом, каким его сделали философы-классики, Шопенгауэр, во-первых, в своем толковании представил волю независимой от контроля со стороны разума, превратил ее в «абсолютно свободное хотение», которое якобы не имеет ни причин, ни оснований. Во-вторых, воля была им как бы опрокинута на мир, Вселенную: Шопенгауэр объявил, что человеческая воля родственна «неисповедимым силам» Вселенной, неким ее «волевым порывам». Итак, воля была превращена в первоначало и абсолют — мир в изображении Шопенгауэра стал «волей и представлением». Идеализм рационализма, «мифология разума» классической философии уступили место идеалистической «мифологии воли». Односторонностям рационализма были противопоставлены крайности волюнтаризма.
Ф. Ницше, в начале своего пути испытавший сильное увлечение концепцией Л. Шопенгауэра, также поместил в центр философии волю, но взятую в качестве «воли к власти». Воля к власти — это всего лишь одна из разновидностей волевых импульсов человеческого поведения. Но не так думал Ф. Ницше. Он не только считал волю к власти определяющим стимулом деятельности и главной способностью человека, но и «внедрял» ее в «недра жизни». «Чтобы понять, что такое «жизнь» и какой род стремления и напряжения она представляет,— пишет Ф. Ницше,— эта формула должна в одинаковой мере относиться как к дереву и растению, так и к животному» . «Из-за чего деревья первобытного леса борются друг с другом?» — спрашивает Ницше и отвечает: «Из-за власти!» Расплывчато и метафорически толкуя жизнь как «специфическую волю к аккумуляции силы», Ф. Ницше утверждает, что жизнь как таковая «стремится к максимуму чувства власти…». Подобная мифологизация воли, онтологизация (то есть «внедрение» в само бытие) нерациональной человеческой способности как нельзя более соответствует всему духу и стилю ницшеанского философствования, которое представлено в виде броских афоризмов, парадоксальных мыслей, памфлетов и притч.
Но «внедрение» воли, в частности воли к власти, в самые «недра» Вселенной, апелляция к энергичным «волевым» импульсам самой жизни — нечто большее, чем экстравагантная метафора философского языка. За этим характерным для философии жизни и ряда других направлений XX века мыслительным приемом скрываются самые разные устремления, идейные явления. Ф. Нищие, с одной стороны, резко и оправданно критикует буржуазное общество, бездуховность, аморализм жизни, лицемерие религии, с другой стороны, пытается «философски обосновать» культ «сверхчеловека» с его гипертрофированной волей к власти. Позднее О. Шпенглер использует понятие жизни как некой «судьбы», «души» культуры для обоснования идей о повторяющихся катастрофах истории, приводящих к возникновению и смерти якобы замкнутых в себе цивилизаций.
