Принцип верификации. Замысел «проверяемой» философии

Итак, философия, рассуждали неопозитивисты, обанкротилась потому, что до сих пор по преимуществу была метафизикой. А это значит, что в ней делались утверждения, которые не допускали проверки. Большинство метафизических высказываний, если не все они, такого рода. Требование неопозитивизма состоит в том, чтобы включать в философию только такие положения, которые могут быть проверены на истинность. И проверены так, как и в точных науках, то есть благодаря обращению к опыту.

Что же неопозитивисты понимают под проверкой философских положений? Все знания, говорят они, выражаются с помощью языка. А между предложениями языка и действительностью так или иначе существует соответствие. Например, мы говорим: «карандаш черен» — и предложение истинно, если карандаш, о котором идет речь, действительно черный. Иными словами, мы устанавливаем, согласно неопозитивистам, опытные условия, при которых предложение можно считать истинным. Отметим здесь весьма важный момент: понятия «истина», «истинный» неопозитивисты истолковали расширительно: любое предложение, отвечающее какому-либо наблюдаемому состоянию дел, истинно. Это понимание не совпадает с теми установками классической философии и диалектического материализма, согласно которым истина есть объективное знание о существенных свойствах воспринимаемого объекта. Констатируя наглядный факт, мы в лучшем случае располагаем правильной мыслью, но еще не истиной, тем более истиной науки. Если бы истины было находить столь просто: что видишь, то и фиксируй,— вопрос об истине не был бы «вечной» проблемой науки, философии, практики. Истинное знание в науке (а оно поначалу и интересовало неопозитивистов) — результат сложного пути наблюдений, опыта, умозаключений, теоретического воображения. И потому проверка его на истинность никак не сводится к проверке наблюдением.

Неопозитивисты, конечно, тоже не могли не учитывать специфику истин науки и философии. Они опирались, в частности, на тот факт, на который указывал еще Кант: философские утверждения — умозаключения разума, и они «соприкасаются» с опытом не непосредственно, а через целую цепь суждений рассудка, которые обязательно возводимы к опыту. Вот и давайте, требовали неопозитивисты, всякий раз восстанавливать пусть весьма сложную, но все же доступную прослеживанию цепь предложений. Непосредственно не связанные с опытом высказывания неопозитивисты предложили называть «молекулярными предложениями». И подобно тому как молекулы составляются из атомов, так и молекулярные предложения могут быть составлены из «атомарных предложений» — тех, которые уже могут быть впрямую сопоставлены с подтверждающим или опровергающим их опытным «положением дел».

Требование, согласно которому любое высказывание и в науках, и в практике, и в философии должно подлежать опытной проверке на истинность, было названо принципом верификации (от лат. Veritas — истина). Все имеющиеся в языке предложения неопозитивисты разбивали на основные группы в зависимости от того, выдерживают ли они проверку в соответствии с принципом верификации.

При этом большое значение для неопозитивистов имело предложенное еще логиком и философом Г. Фреге (1848—1925) различение значения (Bedeutung) и смысла (Sinn) языкового имени, предложения. Значение, согласно Фреге, указывает на связь имени с каким-либо объектом, который и обозначается именем, а также всяким вообще знаком естественного или искусственного языка. («Естественными» обычно называют языки, на которых люди говорят, «искусственными» — сконструированные знаково-символические системы, например «язык» математики и других наук.) Смысл — это понятие, мысль, которые подразумеваются или высказываются относительно данного объекта. Возьмем два обозначения — «утренняя звезда» и «вечерняя звезда». Значение тут одно: речь в обоих случаях идет о планете Венера. Содержание же мысли различное, то есть различен смысл двух неодинаковых языковых форм  (утренняя — вечерняя  звезда).

С учетом этих уточнений вернемся к вопросу о классификации неопозитивистами предложений. К первой группе они отнесли те, которые вообще не имеют никакого смысла, ибо совершенно произвольно объединяют знаки, из которых они (предложения) образованы (пример у Р. Карнапа: «Луна умножает четырехугольно»). Вторая группа — предложения, которые обладают каким-либо смыслом, но не имеют смысла научного. Третья группа — предложения, которые имеют научный смысл. Только их и можно делить на истинные и ложные.

Данную классификацию предложений философы-неопозитивисты тесно связывали с вопросом об их проверяемости. Сначала они исходили из того, что научные предложения в принципе проверяемы на истинность или неистинность, то есть верифицируемы, в отличие от бессмысленных предложений, о проверяемости которых говорить абсурдно, и от вненаучных предложений, смысл которых вообще может быть недоступен опытной проверке.

Какое же место в неопозитивистских классификациях предложений и теориях верификации заняла переоценка философских знаний? Хотя среди неопозитивистов здесь не было полного единства, философские предложения либо объявлялись бессмысленными (Л. Витгенштейн), либо — если за ними все же признавался какой-то смысл — вненаучными (Р. Карнап). «Большинство предложений и вопросов, высказанных по поводу философских проблем, не ложны, а бессмысленны»,— писал Л. Витгенштейн. Программа-максимум, первоначально намеченная неопозитивистами, состояла в том, чтобы подобные бессмысленные, а также вненаучные предложения «выбросить за борт» философии. Но что после такой процедуры осталось бы от философии? Не более чем метод познания, взятый в его критической функции (очищение философии от «идолов» метафизики) и в его позитивном значении терпеливого, строгого логико-лингвистического анализа. Отказывая уже сложившейся философии в научном содержании, неопозитивисты были готовы, правда, признать за нею некую функцию выработки важных для человечества умонастроений, «чувства жизни», как выразился Р. Карнап, функцию, сближающую философию с искусством и религией.

Итак, принцип верификации прежде всего был направлен против «метафизических», то есть мировоззренческих, принципов философии. Но не только против них. Неопозитивизм требовал также и «очищения» языка науки — проверки на научность, истинность, то есть на опытную значимость всех делаемых в научном познании высказываний. В науку, отмечали неопозитивисты, часто вторгаются не проверенные опытом предложения естественного языка. Отсюда — выдвинутая неопозитивизмом на первых этапах задача критики естественного языка.

Введение принципа верификации было связано с попыткой — в отдельных ее аспектах по-своему плодотворной — дисциплинировать научные, да и обыденные высказывания таким образом, чтобы они соответствовали опыту людей, реальным фактам и чтобы абсурд, бессмыслицы, беспочвенные вымыслы по возможности были «выброшены за борт» научной и всякой другой практики. Нельзя отрицать и определенную дисциплинирующую силу требования верификации для философии: поскольку философия включает в себя также и суждения об опыте, о практике, они должны опыту и практике соответствовать.

Естественные и математические науки, в чем неопозитивисты также правы, нередко могут служить образцом опирающегося на опыт строгого и доказательного рассуждения.
Немалое значение имели и аналитические замыслы. Б. Рассел был прав в том, что рывок вперед математики на рубеже столетий в немалой степени зависел от тщательного, терпеливого анализа ее основоположений. И в этом на математику вполне могли ориентироваться другие дисциплины, включая философию. Идею проверки, строгого обоснования основоположений в науке и философии еще раньше выдвигали философы других направлений, например Э. Гуссерль в работе «Логические исследования» (1900—1901), которую Б. Рассел справедливо назвал классической философской работой XX века. Итак, сам по себе дисциплинирующий критический и аналитический замысел неопозитивистов был отнюдь не беспочвенным. Но как он реализовался?

На первых этапах развития неопозитивизма был выдвинут «сильный» принцип верификации, согласно которому каждому предложению «языка науки» эквивалентна некоторая комбинация непосредственно проверяемых опытом предложений — их называли также базисными, или протокольными, предложениями. Предполагалась, следовательно, возможность полной опытной верификации — через сведение любых предложений к базисным. Тут сразу завязались узлы трудностей, которые неопозитивизму, скажем заранее, так и не удалось развязать. И на них не преминули указать те философы, которые и в XX веке защищали метафизику (и онтологию), пусть и призывая к ее существенному обновлению (А. Н. Уайтхед, 1861 — 1947, английский философ, представитель неореализма, Дж. Сантана, 1863—1952, американский философ, представитель «критического реализма», Э. Гуссерль, М. Хайдеггер и другие). Если суммировать их достаточно обоснованные возражения неопозитивистам, то суть дела будет состоять в следующем.

Конечно, в языке, в том числе в языке науки, есть предложения, которые допускают опытную проверку. И в философии, поскольку она говорит также и о фактах опыта, имеются такие предложения. Однако многие предложения науки, и особенно философии, не могут быть возведены к опыту, не допускают опытной проверки. И вот когда обнаружилось, что для многих высказываний науки, особенно обобщающего характера, опытных эквивалентов найти не удается, неопозитивистами был выдвинут принцип лишь косвенной, а не прямой верификации — принцип подтверждаемости. Несмотря на то что принцип верификации впоследствии все более «смягчался», трудности объяснения теоретического уровня науки не были преодолены. Но они заставляли неопозитивистов все более основательно и тонко анализировать различные типы, виды научных предложений, уточнять логико-лингвистическую проблему смысла и значения предложений и т. д. На этом пути формальная логика, лингвистика и философия обогатились многими ценными разработками, в том числе и такими, которые внесли существенный вклад в развитие науки XX века.

Однако не случайна и неудача неопозитивистов, связанная с принципом верификации. Попытка «уложить» проблему научной истины в прокрустово ложе чисто эмпирической проверки и формального анализа научных предложений не могла не окончиться отступлениями от принципа верификации в его «жестком» варианте. Ибо принцип верификации посягал на святая святых науки — специфику несводимого целиком к опыту теоретического научного знания и познания. Суть научной теории в том и состоит, что она смело воспаряет над опытом, вводит понятия и построения конструктивного, творческого характера, не имеющие прямого или косвенного эквивалента в событиях, фактах опыта, в чисто экспериментальных действиях.

Мало помогла позитивистам и совсем «ослабленная» версия К. Поппера — когда принцип верификации был преобразован в принцип фальсифицируемости. К. Поппер утверждал, что суть дела скорее не в подтверждении, а в возможности опровержения каких-либо общих предложений науки. Если найдены условия, при которых хотя бы некоторые базисные (протокольные) предложения теории, гипотезы ложны, то теория, гипотеза опровержима. Когда опытное опровержение гипотезы отсутствует, она может считаться если не истинной, то, во всяком случае, «оправданной». Соединение проблемы подтверждения научной теории, да и всяких общих положений, с проблемой опровержения, конечно, имело свой смысл — и тут тоже возникли ценные логико-лингвистические разработки. Однако, вступив на этот компромиссный путь, К. Поппер не сумел спасти принцип верификации.

В процессе своего развития неопозитивизм, по существу, натолкнулся на внутренние ограниченности своего подхода, согласно которому борьба за строгость, научность философии сводится к логико-лингвистическому анализу. Исследование готового знания, его логических и языковых форм очень важно практически и теоретически. Но философия, пытающаяся «исключить» из анализа реальную деятельность человека, его сознание, даже его обычный, «естественный» язык, такая философия рано или поздно должна прийти в противоречие с самой собой. Что и случилось с неопозитивизмом. Возникают следующие вопросы: почему неопозитивисты сделали преимущественный акцент на философии языка? К каким специальным и общефилософским результатам привело в этом отношении развитие неопозитивизма?

Loading