Позитивизм. От анализа языка и знания — к социально-нравственным проблемам

Позитивизм оказал большое воздействие на социальную мысль. Он, собственно, и зародился в качестве попытки перенести на социологию критерии естественнонаучной точности, «позитивности» анализа. Представленное в XIX веке Дж. Ст. Миллем, Г. Спенсером, О. Контом (а в России — Лавровым, Н. Михайловским) позитивистское направление даже подводило под «позитивность» социологии философско-историческую базу. Согласно О. Конту, истории общества соответствуют три основные стадии человеческого сознания, культуры, когда поочередно господствуют критерии религии, абстрактной философии и точной науки («теологическая», «метафизическая», «позитивная» эпохи).

Понимание общества позитивизм в его первых вариантах теснее всего связывал именно с биологическими подходами и понятиями, в частности с проблемами эволюции. На общество были перенесены понятия «организм», «система». В свете современных системных исследований особенно ясно, как важно — на что обращал внимание еще К. Маркс — понимать общество как многоуровневую систему с многочисленными подсистемами. И рассмотрение общества как «организма» тоже может иметь определенное вспомогательное значение. Правда, позитивисты нередко переходили ту грань, которая отделяет относительно правомерное использование биологических, эволюционных аналогий от биологизма, то есть сведения специфического в общественном развитии к природным его данностям и предпосылкам.

Идеи системного подхода к обществу, разработанные в русле позитивизма, пустили глубокие корни в социологии XX века. Они нашли развитие и продолжение в так называемом структурно-функциональном анализе общества, связанном с именами крупнейших социологов — Э. Дюркгейма, М. Вебера, Т. Парсонса, Р. Мертона. При этом сторонники структурно-функционального подхода, поддерживая лозунг «позитивности» социального анализа, все же считали необходимым покинуть уровень «глобальной» теории, уровень исторической динамики, двигаясь к теориям «среднего» уровня, максимально приближенным к конкретному социальному действию.

С точки зрения Т. Парсонса, в центр социологии должна быть поставлена теория человеческого действия, понятого в качестве специфической (не сводимой к биологии) самоорганизующейся системы. А функционирование этой системы предполагает, согласно Парсонсу, инвариантные (для всей истории) задачи: система должна приспособляться к окружающему миру, достигать поставленных целей, поддерживать собственную целостность, воспроизводить себя, снимать конфликты и напряжения. Для выполнения данных функций создаются соответствующие подсистемы: экономика (функция адаптации), политика (функция достижения целей), право (функция интеграции), семья и система веры, образования, морали (функция воспроизводства). Что касается отличия человеческого действия именно как социальной системы, то Т. Парсонс — в соответствии с общей тенденцией неопозитивизма — особо подчеркивал символические, знаковые средства: язык, ценности, социальные нормы, символы и т. д.

Структурно-функциональный   анализ   дал   социологии   немало полезных средств исследования, но его справедливо критиковали за преувеличение значения таких моментов, как: адаптация человека к системе — в ущерб новаторству индивидов; самоинтеграция системы и сохранение старого — в ущерб революционному преобразованию общества; социальная статика — в ущерб социальной динамике; социальные инварианты — в ущерб исторической изменчивости общества.

Уклон в исследование языково-символических средств социального взаимодействия — результат влияния неопозитивизма на многие направления немарксистской социологии, независимо от того, причисляют ли они себя к неопозитивистскому течению или отказываются делать это. Приобретшее особую популярность в 30 — 40-х годах течение «общей семантики» провозгласило свой анализ средством преодоления «тирании слов», которая, в свою очередь, объявлялась основным препятствием для разрешения социальных конфликтов. Нельзя не признать того, что смысл, вкладываемый людьми в такие слова, как «демократия», «эксплуатация», «справедливость», «прогресс», и другие общие лозунги, принимаемые в тот или иной период большими массами людей,— все это чрезвычайно важно. И прояснение таких ключевых слов и понятий весьма существенно. Однако и тут сказался общий порок неопозитивизма: роль знаково-символических форм и «проясняющего» языкового анализа в развитии общества, в общественной деятельности индивидов чрезмерно акцентировалась. Социология, по существу, сводилась к анализу «социального языка» индивидов и групп.

С точки зрения политических позиций, социальных подходов неопозитивистские течения неоднородны. Вместе с тем есть в них и общее: большинство неопозитивистов склоняется к защите гуманизма, демократии и критике авторитарной власти, тоталитарного государства. Пример Б. Рассела в этом отношении наиболее ярок: философ не только проповедовал демократические, миролюбивые идеи, но и активно боролся за свои убеждения. До конца жизни Б. Рассел вел последовательную борьбу за мир и ядерное разоружение. Известный «Манифест Рассела — Эйнштейна» положил начало Пагуошскому движению ученых за мир. Социально-философские работы Б. Рассела охватывают широкий спектр проблем.

Достаточно перечислить названия некоторых важнейших работ английского мыслителя: «Германская социал-демократия» (1906), «Политические идеалы» (1917), «Власть» (1938), «Власть и личность» (1949), «Брак и мораль» (1961), чтобы понять широту его социально-философских интересов. Особое место в деятельности Б. Рассела занимают обоснование атеистического мировоззрения, проблемы борьбы науки против религии. По этим вопросам им написаны талантливые — полемичные, публицистические, в ряде аспектов дискуссионные работы: «Сущность религии» (1912), «Религия и церковь» (1916), «Почему я не христианин» (1927), «Внесла ли религия полезный вклад в цивилизацию?» (1930) и др.

Другое, куда более противоречивое явление в социальной философии неопозитивизма — философия К. Р. Поппера, изложенная в его работах «Нищета историцизма» (1944) и «Открытое общество и его враги» (1945). В конце войны и сразу после нее К. Поппер был одним из первых, кто резко выступил против «закрытого» общества, против тоталитаризма, в защиту максимально широкой и последовательной демократии. С одной стороны, это было продиктовано необходимостью осмысления национал-социалистического тоталитаризма и горьких исторических уроков его возникновения и распространения. С другой стороны, практика массовых репрессий, режим личной власти, культ личности Сталина дали в руки Поппера аргументы для применения понятия «закрытое общество» также и к истории нашей страны.

Неопозитивизм довольно глубоко проник в этику, эстетику, философию человека. Здесь теоретическими предпосылками были, с одной стороны, убеждения в том, что социология, этика, эстетика, как и вообще социальные, гуманитарные знания в их традиционном виде, лишены научности, с другой стороны, предполагалось, что новый уровень в них может быть установлен благодаря анализу языка — этических, эстетических, философско-антропологических предположений. Правда, и в этом случае, утверждали неопозитивисты, этика или эстетика не сделаются научными областями, ибо их предложения — суждения о ценностях, нормах и т. д.— имеют практически-инструментальный характер, вытекают из желания отдельных индивидов или групп навязать, через «повеления» этики или эстетики, свои вкусы, взгляды, устремления, а главное, свои чувства и эмоции. Анализ специфики этических и эстетических высказываний (например, предложений, фиксирующих ценности или нормы) сам по себе не лишен интереса.

Позитивизм заложил здесь основания для исследования, развернувшегося в отдельные перспективные разделы логики, лингвистики. Некоторое позитивное воздействие они оказали и на социальную философию, этику и эстетику. Однако в целом наступление позитивизма на эти сферы философии вскоре уступило место обороне или прямому отступлению.

Надо отметить, что лагерь современных противников неопозитивизма в немарксистской мысли постепенно сделался довольно мощным, внушительным: он объединил и значительно усилившихся сторонников «новой метафизики», и тех, кто принимал неопозитивистскую цель — повышение научности, строгости философии, но отвергал средство — сведение философии к анализу языка.

Loading