Все формы и виды бытия подвержены изменениям. Для изменений, сколь бы ни были они малы, требуется время, в течение которого предмет (явление, процесс) утрачивает некоторые свойства и приобретает другие. Философское осмысление мира как сложного и изменяющегося издавна сталкивается с трудностями, противоречиями. Долгое время считалось, что космос, растения, животные, люди неизменны. Представления об изменчивости мира когда-то стали большим открытием.
Мысли об изменении мира высказывались в философских учениях Древнего Китая, Индии, Греции. Древние философы не располагали еще научными данными о различных формах, видах движений, тем не менее сумели верно схватить общую суть — подвижный характер бытия. Одним из первооткрывателей был Гераклит. Мир представлялся ему в образе «живого огня» или потока (реки), в убегающие струи которого нельзя «войти дважды». В текучем, подвижном мире со временем все утрачивает прежние черты, переходит в свою противоположность: влажное высыхает, а сухое становится влажным; переходят друг в друга холодное и горячее, живое и мертвое и т. д.
Философские положения об изменчивости мира подкрепляются множеством наблюдений, согласуются с жизненным опытом людей. Казалось бы, что, будучи раз открыты, эти истины должны восприниматься далее как совершенно бесспорные. Однако в истории философского осмысления мира все обстояло гораздо сложнее. Очевидная для каждого человека изменчивость всего, что его окружает, расценивалась в ряде учений лишь как внешняя, поверхностная, наблюдаемая черта действительности.
Глубокие же уровни, суть бытия считались стабильными. В предполагаемой их мобильности усматривалась немалая опасность: этим как бы исключалась всякая определенность, устойчивость, надежность человеческого существования, знания и действия. В результате учению о подвижности бытия Гераклита было противопоставлено понимание его как устойчивого, неизменного (элейская школа).
Итак, столкнувшись с вопросом, изменчив или устойчив мир, древние философы дали на него два противоположных ответа. Кто же из них был прав? Мы уже отмечали, что представления об изменчивости мира опираются на огромный массив данных практики и повседневного опыта. Но весьма серьезные основания имеются и у противоположной точки зрения. При всей изменчивости явлений им присуща и некоторая устойчивость. На протяжении больших или меньших промежутков времени, несмотря на совершающиеся изменения, вещи все же остаются сами собой. С возрастом меняются внешность человека, физиологические функции его организма, здоровье, а также опыт, внутренний мир, интересы. И все же человек остается тем же самым человеком.
При всех изменениях в природном и общественном бытии нетрудно заметить за внешней подвижностью явлений — устойчивые, сохраняющиеся структуры, процессы, черты. Так, непохожи сменяющие друг друга лето, осень, зима, весна. Но устойчива сама по себе смена времен года: она циклична и повторяется. Устойчив — с учетом продолжения рода — общий жизненный цикл человека от рождения до смерти. Выходит, что ни один из двух противоположных ответов на поставленный вопрос нельзя ни безусловно принять, ни безусловно отбросить.
В рассуждениях о движении, изменении бытия подобные затруднения заявляли о себе вновь и вновь. Еще древнегреческий философ Зенон в своих знаменитых апориях выявил трудности в понимании механического движения. Если представить себе, рассуждал он, что в каждый момент полета стрела находится (как бы покоится) в определенном месте, то получается, что Движение невозможно: ведь сумма покоев дает покой. Аналогичные противоречия предстают в парадоксальной форме и в других апориях: мысленный анализ движения неожиданно приводит к результатам, резко расходящимся с очевидностью наглядного восприятия.
Стрела летит, оставаясь в покое, герой Ахилл не может догнать черепаху. Если Кратил подчеркнул непрерывность движения, то Зенон обратил внимание на его противоположную черту — прерывность. Но могут ли быть одновременно истинными два противоположных суждения об одном и том же предмете? Перед нами уже обсуждавшаяся выше типичная ситуация спора — на сей раз спора теоретического— о характере бытия. В поисках пути к решению непростых задач такого типа древние философы развили диалектику — способ рассуждения, при котором противоположные позиции не перечеркивают, а дополняют, обогащают, уравновешивают одна другую. Гегель позже выразил такие ситуации в формуле: тезис — антитезис — синтез. Диалектика открыла путь к осмыслению, освоению противоречий, на которые непременно наталкивается человеческая мысль при попытках понять суть изменения.
Многообразие, в том числе противоположность точек зрения на один и тот же предмет, порождается не только различием людей, их личных позиций. Оно обусловлено и чертами самого бытия: многогранностью предметов, сочетанием в них «полярных» свойств, сил, тенденций. Вот почему «разногласие» суждений и даже их противоположность во многом «созвучны», «соразмерны» реальности. Диалектика мира постигается через диалектику мысли. Расслоить их сложный «сплав», отделить от него отношение «мир — человек» (ситуация, типичная для философии) невозможно. Они развиваются в тесном союзе. Совершенствование диалектической мысли позволяет глубже и полнее понять сложный, изменяющийся мир.
Для философских учений, которым чужд диалектический поиск, подвижное, «текучее» бытие непостижимо. Дефицит диалектики не обязательно ведет к отрицанию движения как такового. Он может выливаться в упрощенное толкование движения как простого увеличения, уменьшения, повторения одного и того же, в трактовку всякого движения как циклического. Принципиальные трудности возникают при уяснении наиболее сложной формы изменений — развития.
